ДЖЕК

Итак, мы купили маленького щеночка. Он весь был черненький, только лапки и грудка белые. И пока мы его везли с птичьего рынка, он совсем не пищал, наверное почувствовал настоящих хозяев. Все-таки мы очень волновались, что нам не разрешат его держать. Так, в принципе и получилось. Мама, увидев щенка, приказала отнести обратно "эту дрянь". Но мы заревели, и сказали, что она сама разрешила завести щенка, когда пропала Стрелка. Но мама сказала, что она сказала это просто так, чтобы успокоить нас. На что мы ответили, что не надо было так шутить, и что мы поверили всерьез, и что тот дядя, который нам его продал, сразу же ушел, так что нам некуда его везти. Тогда мама сказала, что отец придет и голову нам оторвет вместе с нашим щенком.

Итак, первая победа была за нами, и мы с Надей уже не с таким страхом ждали прихода отца. Однако на удивление отец особо не сопротивлялся, и разрешил нам оставить песика. Наверное, будет лишним описывать нашу радость, и так понятно, что мы прыгали до потолка. Назвали мы щеночка Джеком. Он был еще совсем маленьким, и потому пока не догадывался ходить в туалет на улице. И мы с усердием вытирали все лужи за ним, чтобы ни одна не попала на глаза родителям. После еды у него так раздувался животик, что он даже не мог спокойно лежать, а распластывался на животике, раскинув лапки в разные стороны. Даже нашей маме было смешно на него смотреть. Джек очень не любил оставаться один, и бегал за нами по всем комнатам, скользя по паркету.

Теперь я вставала на час раньше обычного времени, и выходила гулять с Джеком на тот самый пустырь, где раньше гуляла с бездомными собаками. Оказывается, в эти утренние часы там выгуливали своих собак и другие люди. Помню, там все время гулял какой-то парень с огромным догом. Когда этот дог увидел моего Джека в первый раз, то сразу заинтересовался, и подошел посмотреть, кто это копошится у моих ног. Я перепугалась за Джека, так как мой щенок мог целиком поместиться в пасти этого дога, и еще много места осталось бы. Джек тоже сначала испугался, и перевернулся на спину, потом посмотрел на меня, вскочил на лапки, и как тявкнет на этого пса! Дог от изумления аж подпрыгнул, так как никак не ожидал, что эта малявка еще и разговаривать умеет. А Джек, почувствовав радость победы, побежал за ним, зарываясь в глубоком снегу, пытаясь в шутку укусить его за лапу. Цезарь, (так звали этого дога), принял игру, и они начали носиться кругами друг за другом, не обращая никакого внимания на разные весовые категории. Пес при этом смешно подпрыгивал, боясь нечаянно раздавить это существо, которое и собакой даже еще нельзя назвать.

Я естественно очень гордилась, что Джек совсем не трус, и даже хозяин этого дога уважительно назвал его свирепым волкодавом. Хозяин, оказывается, тоже был очень даже ничего. Но когда чуть позже пришла какая-то девушка с колли, Цезарь забыл про моего Джека, и переключился на эту пассию, а его хозяин на девушку, забыв про меня. Вот ведь задаваки! Джек попробовал гоняться за двумя собаками, но они не обращали на него ни малейшего внимания, и он тогда уселся на мои сапоги, дрожа всем телом от холода, усталости, и, наверное, от обиды. Я засунула его за пазуху, и вернулась домой.

Как только он чуть-чуть подрос, я начала его дрессировать. Опыт по этой части у меня уже был, правда по части кошек, но собака, уверяю вас, понимала нисколько не хуже. Первая команда, которую он должен быть выучить, была "место". Но Джеку эта команда совсем не нравилась, так как он считал, что его место возле меня, а совсем не на какой-то противной тряпке в коридоре. Но родители запрещали собаке находиться в комнатах, и мы вынуждены были подчиниться. И компромисс был найден. Пока родители были дома, Джек не выходил из коридора, даже если мы его звали. Но стоило за последним родителем захлопнуться двери, как он сразу же прыгал в наши объятья, облизывая нас с сестрой с ног до головы.

Все остальные команды он выучил очень быстро, и слушался нас даже просто по жестам. Как-то в цирковом номере, я увидела клоуна, который направлял на болонку пистолет, пистолет с шумом выстреливал, и собака, притворяясь мертвой, падала на землю. Пистолета у меня не было, и поэтому вместо оружия я наставляла указательный палец на Джека, говорила "Паф!", валила бедного песика на пол, и потом давала ему кусок колбасы. Джек понял, что мне от него опять что-то надо, и поэтому после команды он поначалу просто пытался вывернуть голову, не валясь при этом на пол, и это было очень забавно. Но через какое-то время он все понял и пытался подвернуть ноги, чтобы таким образом упасть на пол. Получилось даже забавнее, чем в цирке.

Однако мы совершили немало ошибок при воспитании нашего четвероногого друга. Поначалу, нам очень даже нравилось, когда он, гавкая и рыча, носился за машинами, пытаясь куснуть их за колеса. Мы поняли, к чему может привести эта шалость, но было уже поздно. Джек, если был не на поводке, удирал от нас, облаивая очередной автомобиль. И никакие наказания уже не помогали. Еще, на свою голову, научили его команде "фас". Так как мы не могли натравливать его друг на друга, то для этой цели выбрали свою подругу Олю. Ей очень нравился наш щеночек, и она с радостью согласилась нам помочь. Мы стали с ней в шутку драться, вопя во весь голос, как будто нам очень больно. И Джек, не понимая в чем дело, сначала гавкнул на Ольгу, а потом и слегка цапнул. Мы сразу же сказали "фас" и похвалили его. И продолжали схватку. Постепенно Джек понял, что на эту команду надо в кого-то вцепиться. И это было второй нашей ошибкой. Как-то Оля пришла к нам покрасоваться в новых колготках, которые ей прислал отец из Африки, где он работал по контракту. Колготки были очень красивые, розовые и ажурные, мы такие еще никогда не видели. Однако Джеку до этого не было никакого дела. Он сразу вспомнил наши уроки и впился в ее ногу. Ольга заорала, и мы увидели, что колготки безнадежно испорчены. И нам было искренне жаль и колготки, и зареванную Ольгу.

Как-то к нам в гости приехала мамина родственница с маленьким сыном. И этот мальчик не придумал ничего лучшего, как взять вешалку и с усердием перепиливать пополам нашу собаку. И когда я вошла в комнату и увидела эту сцену, я попыталась отобрать вешалку из рук мальчика, и занять его чем-то другим. Но Джек, увидев меня, устыдился своей униженной позы и со злостью вцепился в его ногу. Мальчик заревел, моя мама стала ругаться, и нам пришлось привязать Джека в коридоре. Вскоре родственники уехали, а Джек с тех пор возненавидел всех детей, и нам пришлось его постоянно держать на поводке, и даже купить ему намордник.

ОСТРОВ ОБЕТОВАННЫЙ

Наступило лето. Джек из маленького щеночка превратился в небольшую собачку, с чуть завитой шерстью и только бородка и мохнатые брови напоминали, что кто-то из его родни на самом деле был терьером. Одно ухо у него стояло торчком, зато другое висело лопухом, иногда полностью закрывая его черный любопытный глаз. Но это нисколько не умаляло его достоинств, так как он казался нам самым красивым песиком на свете.

Летом начались наши каникулы, у родителей тоже совпал отпуск, и мы всей семьей поехали на Волгу. Наш отец по своей натуре был неисправимым рыбаком, и уезжал на рыбалку практически на все выходные. Мама иногда ругалась, так как говорила, что его уловом и кошку не накормишь, а те деньги, которые он тратил на свои поездки, с лихвой хватило бы не только на красную рыбу, но и на красную и черную икру. Мы с Надей всегда были на стороне отца, так как понимали, что он не очень-то счастлив в доме с тремя женщинами. Иногда, правда отец и нас брал с собой на рыбалку, и мама тогда не напоминала ему, во сколько обойдется это нашему семейному бюджету, так как в этом случае поездка превращалась в полезное мероприятие.

Как-то он взял нас на зимнюю рыбалку, вернее даже весеннюю. Лед у берега уже истончился, и оставалась только одна тропинка, довольно прочная, по которой рыбаки и пробирались к своим лункам. Оставив нас на берегу, отец ушел к своим лункам, а мама сказала нам собрать валежник, чтобы разжечь костер. Мы с сестрой набрали веток, сколько могли, мама разожгла костер, и принялась жарить на сковороде рыбу, которую мы предусмотрительно взяли с собой, не надеясь особо на папин улов. Я вызвалась сходить за отцом, надеясь в душе, что тот позволит мне немного подержать мормышку.

Разыскав отца возле проруби, я передала просьбу матери, но отказался покидать свое место, сказав, что как раз начался лов, и чтобы обедали без него. И мормышку мне не дал подержать, сказав, что это все глупости. Тащиться назад одной мне совсем не хотелось. И я решила не идти в обход, а попробовать выйти на берег в другом месте. Наконец, мне показалось, что я нашла довольно прочное место, и осторожно двинулась к берегу. И тут почувствовала, что сзади меня лед обломился, и я вместе с льдиной погружаюсь в воду. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я смогла оттолкнуться от накренившейся льдины, и шлепнулась на спину на безопасном месте.

Это произошло так быстро, что я даже не успела испугаться. Осторожно по льду я отползла назад, и, уверившись, что лед подо мной крепкий, поднялась на ноги. Я огляделась, но никого не увидела. И только тут поняла, что если бы со мной произошло несчастье, никто бы даже не догадался искать меня тут, под льдиной, совсем в стороне от нахоженной тропы. И я, наверное, минут пять соображала, куда же мне идти, к матери или к отцу. Решив, что от отца попадет меньше, я двинулась к нему, хлюпая при каждом шаге сапогами, полными воды.

Увидев отца, я начала ему кричать, отчаянно жестикулируя руками. Он понял, что случилось что-то нехорошее, смотал быстро удочку, и подбежал ко мне. По моему виду, он понял, что произошло, и на берег пошли вместе. Меня быстро разули, мама натянула на меня свои сапоги, сама обула папины, а мои шмотки повесили сушиться над костром. А папа, обмотав свои ноги шарфом, сидел, вытянув ноги у костра, чтобы не замерзнуть. Пока ели рыбу, моя обувь подсохла, и мы сразу поехали домой. На этом наше мероприятие и закончилось.

Но летом было по-другому. Папа знал хороший рыбацкий остров на Волге, и каждый год ездил туда в отпуск, иногда и нас брал с собой. А в этот раз и Джек был с нами. Кроме того, и дядя Миша, старший папин брат, с женой тетей Машей, и еще младший папин брат, дядя Володя. Короче все три брата были в сборе. Так что путешествие обещало быть нескучным. До этого острова надо было часа два добираться на лодке. Поклажа была тяжелая, лодка низко сидела в воде, и мы боялись даже шевельнуться в лодке, чтобы не зачерпнуть воды. Мы беспокоились, что Джек испугается в лодке, но он был очень сообразительным, сидел тихо и только вертел с любопытством головой во все стороны.

Скоро вдали завиднелся наш остров, и плыть стало не так скучно. Высоко над островом развевался рыбацкий флаг с перекрещенными рыбьими скелетами. А на берегу нас уже поджидали папины братья, которые приехали еще раньше. Они помогли подтащить лодку к берегу и выгрузить наши вещи. Место под палатку нам уже заняли, и нам пришлось только развернуть палатку и расставить вещи. Усталости как не бывало, и мы с Надей и Джеком отправились на разведку.

Джеку понравилась такая свобода, и он весело носился кругами. Скоро мы вышли на поляну. Трава была такая высокая, что Джека было совершенно не видно. Но он догадался, и чтобы не терять нас из поля зрения, передвигался прыжками на задних лапах, высоко подпрыгивая над травой. Кроме Джека, на острове еще была восточно-европейская овчарка по кличке Айдар. Хозяева очень гордились ею, и никому не разрешали дотрагиваться до своей собаки. На ее шее висело множество медалей, что говорило о незаурядном уме этой собаки. Хотя было непонятно, зачем они взяли все эти награды на остров?

Однажды я, пытаясь подружиться с Айдаром, угостила его кусочком сахара. Хозяин, заметив это, схватил ветку и сильно избил его, чтобы Айдар не смел брать у чужих. И еще у них была дочка Света, примерно нашего возраста, с которой Айдар и гулял. Однажды мы вместе со Светкой и с нашими собаками пошли на прогулку. На поляне Джек стал весело носиться за Айдаром, а он от него улепетывал, опустив хвост, хотя был здоровее Джека раз в десять. Светке это, видимо, совсем не понравилось, и она посмотрела на Айдара тем особым взглядом, с которым и я иногда переговариваюсь с Джеком, когда не хочу, чтобы еще кто-нибудь этого заметил. Айдар понял молчаливую команду, и с яростью бросился на Джека, чтобы разодрать его, как грелку. Джек сразу испугался и помчался от Айдара, пытаясь спрятаться в высокой траве, а Айдар еще с полчаса гонял его как зайца по всему острову. Светка кричала своему псу, но он уже не слушался. Наконец Джек прыгнул нам на руки, Светка схватила своего кобеля, и, вконец расстроенные мы вернулись домой. С тех пор Джек панически боялся Айдара, а тот всегда старался задрать нашего щенка.

Однажды Джек спал возле палатки, а Айдар с хозяйским видом решил пройтись мимо. И вдруг нашего Джека как подменили! С бешеным рычанием он бросился к Айдару, опрокинув по дороге все бутылки, стоявшие рядом с палаткой, и с яростью вцепился в своего обидчика. Как же улепетывал этот бесстрашный Айдар! Все его хозяева бросились за ним, но и они долго не могли найти своего чемпиона. Какое же мы с Надей испытывали удовлетворение! И даже нашего отца поразила безотчетная смелость нашей собачки. Он еще долго рассказывал об этом случае всем знакомым и незнакомым про эту историю, показывая руками, какая огромная пасть была у Айдара, и каких малюсеньких размеров был наш Джек, по рыбацкой привычке немного привирая. И с тех пор роли поменялись. Айдар даже близко боялся подойти к нашей палатке. Один раз хозяин взял его за ошейник и пытался силком провести мимо нас, но бедный пес вырывался и визжал как резаный. А Джек издали наблюдал за ними, подергивая верхней губой.

Обычно отец с раннего утра уезжал на рыбалку, мама занималась готовкой, а мы с Надей и Джеком, когда были свободны от всех поручений, отправлялись путешествовать по всему острову. Сам остров был не очень большим по размеру, на лодке его можно было обойти часа за два. Берега почти повсюду были песчаными, пологими, кое-где заросшие камышом, в зарослях которого плавали дикие утки с утятами. Охотничий сезон еще не начался, а потому утки почти не боялись людей, с удовольствием поедая кусочки хлеба, которые мы им бросали. Мы с удовольствием наблюдали за утятами, когда они пушистыми комочками плыли за своей мамашей, иногда ныряя в воду, и тогда на поверхности воды торчали смешные хвостики.

Одной из наших любимых игр была игра в прятки. Надя оставалась с Джеком, а я убегала. Пытаясь запутать следы я, то резко отскакивала в сторону, то по нижним веткам деревьев пробиралась по верху, то шла часть пути по воде. Досчитав до ста, Надя выпускала Джека, и он по запаху пытался распутать мои следы. В основном это ему удавалось, и тогда он с рычанием старался несильно меня куснуть, чтобы я с ним так не шутила, и затем мы с Надей менялись местами.

Однажды хозяин Айдара, наблюдая за нашими играми, вынужден был заметить, что Джек не такой уж глупый, как кажется с первого взгляда. За что мое отношение к этому человеку весьма потеплело. Однако, добавил он, Айдар знает такие штучки, какие Джеку и не снились. В этом мы, конечно, нисколько не сомневались, ведь недаром у него столько орденов и медалей. И его хозяин решил показать нам один из приемов. Попросив нас разложить в ряд несколько одинаковых палок, он дождался, когда Айдар отвернется, и быстро потер руками одну палку. Затем дал понюхать Айдару свои руки, и приказал: - Ищи! И пес вытащил именно эту палку.

Мы с сестрой были просто поражены, и тут же попробовали научить этому Джека, который в это время носился рядом, и, по-моему, даже внимания не обращал ни на нас, ни на Айдара. Я тоже потерла одну палку руками, потом подозвала Джека, и тоже сказала: - Ищи! И Джек сразу же подбежал к палочкам, выгреб лапкой помеченную мной, и, схватив ее зубами, подбежал ко мне. Правда, отдавать мне ее не стал, а стал носиться с ней, приглашая поиграть. Тут уж хозяин Айдара вынужден был согласиться с тем, что Джек и в самом деле умная собака, заметив, однако, что Джек подглядывал. Мы не спорили.

Ради справедливости хочу отметить, что Светка была очень красивой девочкой. У нее были густые вьющиеся белокурые волосы, которые пышной шапкой украшали ее довольно симпатичное лицо. И фигурка у нее тоже была очень даже женственная и невысокая, не то, что мы с Надей. Это сейчас в моде длинные и худые девушки, а раньше это казалось очень некрасивым, тем более что я всегда старалась ссутулиться, чтобы выглядеть хоть чуточку поменьше. Да и одежду на мой рост не так легко было подобрать, и мои брюки всегда были сантиметров на десять короче щиколоток.

В общем, Светлана была самая модная среди всех девчонок острова. Единственно, голос у нее совершенно не подходил к ее внешности, так как был довольно низким и немного хрипловатым. Но нам и это казалось плюсом. И она совсем не была такой робкой и застенчивой, как мы, запросто разговаривая на равных как с взрослыми, так и со всеми мальчишками, и мне кажется, все мальчишки были влюблены в нее, так как выполняли все ее поручения.

Скоро на острове наступил знаменательный день - двадцатилетие супружеской жизни дяди Миши и тети Маши. И все ближайшие островитяне были приглашены на эту историческую дату. С самого утра к нам в палатку постучалась Светка, и позвала нас нарвать цветов. И мы, даже не позавтракав, помчались с нею на поляну. Набрав полную охапку цветов, мы принялись украшать ими лодку "новобрачных". Получилось очень красиво.

Дядя Володя, самый младший из братьев, был, по-моему, и самым изобретательным. Измазавшись с ног до головы грязью, он то же самое проделал и со всеми мальчишками. Из камышей и папоротника они сделали себе юбочки, разрисовав всю грудь зубной пастой, и стали похожи на папуасов. Потом схватили в руки огромные дубинки и стали носиться с улюлюканьем по всему острову. Мы так смеялись, что даже животы разболелись. Но немного нам было завидно, что мы так не можем. И тогда мы тоже решили не отставать, и сплели себе венки, надели браслеты из желтых одуванчиков на руки и на ноги, а вокруг талии обвязались папоротниками, и стали похожи на настоящих амазонок.

Потом взрослые накрыли по всей поляне столы, которые представляли собой расстеленные на траве клеенки, и каждый принес что-то свое, а тетя Маша достала какие-то приготовленные к этому случаю деликатесы, а мы с девчонками старались во всем помочь. Наконец, все расселись, мой отец открыл это торжество, и веселье началось. Потом встал главный вождь - размалеванный дядя Володя с пучком утиных перьев на голове, и произнес воинственную речь, и поздравил молодоженов и всех островитян с таким важным событием, после чего все подняли кружки с самогоном, и выпили за молодых. И заставили их целоваться. Но дяде Володе все не нравилось, как они это делали, и заставлял "молодых" все переделывать и орал "горько". Наконец дядя Миша пригрозил, что утопит его, пусть он и брат родной, и дядя Володя немного успокоился. Тогда мой отец добавил, что Мишка совсем целоваться не умеет, только всю невесту замусолил, и предложил свои услуги за приемлемую цену. Тут дядя Миша совсем рассвирепел, и пообещал заодно и со средним братом разделаться. Короче все так смеялись, а тетя Маша, по-моему, громче всех.

После пирушки все решили совершить свадебный кортеж вокруг острова. Все попрыгали в свои лодки, на передней, самой разукрашенной и заваленной цветами, сидели "молодожены", и длинным караваном отправились в путь. Все были в приподнятом настроении и старались перегнать переднюю лодку, особенно дядя Володя, а дядя Миша никому не позволял этого сделать, отталкивая всех веслом, так что чуть сам не сковырнулся с лодки вместе со своей невестой.

Потом дядя Миша затянул песню, и на всех лодках подхватили ее, и далеко вокруг были слышны наши русские народные. Со всего острова выбегали туристы и махали нам руками, и мы были просто счастливы, что являемся участниками такого карнавала. А вечером мы разожгли огромный костер, все уселись вокруг, испекли в золе картошку, и, обжигаясь, лопали ее прямо с кожурой. И взрослые без конца говорили, говорили и все не могли наговориться. А Светка рассказывала нам разные страшные истории, оказывается, она знала их множество, и все тоже по очереди стали рассказывать, кто сказку, кто случай, а кто и просто анекдот. И все сразу передружились. И даже наши собаки не грызлись, а сидели у наших ног, лениво отмахиваясь от надоедливых комаров.

С тех пор у нас образовалась дружная команда девчонок и мальчишек, и мы устраивали веселые совместные игры. И в казаки- разбойники, и в волейбол, и в вышибалы, и даже в футбол играли, разделившись на женскую и мужскую команды. Верховодила всем, конечно Светка и все ее слушались. Но однажды ребята почему-то взбунтовались, и сказали, что Светка больно много на себя берет, и больше никто ей прислуживать не собирается. Светка обиделась и убежала в свою палатку. А все девчонки тоже решили объявить ей бойкот. Сразу стало скучно, и все разошлись по своим палаткам. И на следующий день Светки не было видно.

Я решила пойти узнать, что с ней случилось и, подойдя к палатке, услышала Светкин плач. Я попросила разрешения войти, и Светка, хлюпнув носом, пригласила меня. Она лежала, растрепанная, с мокрым распухшим носом, чувствовалось, что она плакала очень долго, и мне стало ее искренне жаль. Света стала объяснять, что хотела как лучше, чтобы всем было весело. Я стала ее успокаивать, и сказала, что все мальчишки дураки и идиоты, и нечего из-за них расстраиваться. Светка понемногу успокоилась и поблагодарила меня, что я единственный человек, который ее не бросил. Тут вошла ее мама и сказала, что Света сама во всем виновата, и что так она никогда не заведет себе друзей.

С тех пор опять и мальчишки и девчонки играли отдельно. А мы со Светкой стали лучшими друзьями, хотя остальные девчонки, и даже моя сестра стали называть меня предательницей, и объявили бойкот и мне. Но я не очень-то страдала, так как со Светкой было интересно. И когда пришла пора возвращаться в Москву, мы со Светкой чуть не разревелись, и обещали писать друг другу. Света сдержала свое обещание, и через некоторое время прислала письмо и фотографии, на которой ее папа заснял всех нас. И теперь, когда я смотрю на эту фотографию, то все это хорошо вспоминаю.

ПРОХОРОВКА

Москва нас встретила пылью и духотой, и по сравнению с зеленым волжским островом казалась нам сущим адом. Лето еще и не думало кончаться, и нам было скучно гулять с Джеком по раскаленному асфальту. Все подруги были в лагерях или в деревнях. Оставалась только девочка Лена, которая жила в соседней квартире, и с которой мы почему-то не дружили. Но лучше бы она тоже уехала.

Однажды, возвращаясь с Джеком с прогулки, мы увидели, как она поднимается по лестнице впереди нас. Увидев Джека, она почему-то прибавила шаг, а потом и побежала, и Джек зачем-то понесся за ней. Лена испугалась и закричала, и Джек от неожиданности тяпнул ее за ногу. Мы сразу отлупили Джека, и надели на него намордник, но было уже поздно. Вечером пришла ее мама и пожаловалась моим родителям, что мы натравили собаку на ее дочку. И моя мама поклялась ей, что собаки у нас больше не будет. О чем не замедлила поделиться с нами.

Я понимаю, что мы были виноваты, но, наверное, можно было как-то по-другому отрегулировать эту проблему, но мама ни в какую не соглашалась, и сказала, что раз пообещала, то свою клятву сдержит, во что бы то ни стало. И никакие наши слезы и страдания не помогли. Так как нас давно приглашали родственники из деревни, погостить у них, мы сочли за лучшее переждать бурю там, надеясь, что через месяц мама изменит свое решение.

Деревня называлась Прохоровка. Это было то самое место, близ которого 12 июля 1943 года происходило самое крупное танковое сражение. Так вот, когда мы в июле 1973 года приехали в эту деревню вместе с Джеком, там как раз готовились к великому юбилею - тридцатилетию Курской битвы. Вся огромная площадь была вновь заасфальтирована, все дома свежевыкрашенны, везде стало чисто и красиво, а на главной площади возводился новый деревянный помост для высоких гостей из Москвы.

Посреди площади, откинув руку в сторону, стоял великий монумент Ленина, с которым у меня связано не очень-то приятное воспоминание, которое произошло несколько лет назад. Однажды дядя Леня, младший мамин брат, решил научить меня кататься на велосипеде. Сначала он поддерживал велосипед сзади за багажник, чтобы я не свалилась, потом подтолкнул велосипед посильнее, и отпустил руку. И дальше я поехала сама, виляя рулем во все стороны по этой самой площади. Дорога шла под уклон, и мой велосипед быстро набирал скорость, хотя я и не крутила педалями.

Площадь была большая и пустынная, и только около памятника человеку, который живее всех живых, стояла небольшая группа людей, которая внимательно слушала своего гида. А я, оцепенев от ужаса, думала, как бы мне не врезаться в эту толпу, стараясь хоть как-то сохранять равновесие, а велосипед как назло катился прямиком туда. Я даже вскрикнуть не успела, как врезалась аккурат в центр толпы. Все шарахнулись от меня, велосипед грохнулся об асфальт, а я, перелетев через ограждение, треснулась лбом об великого вождя. Тут подбежал дядя Леня, помог мне подняться, а заодно и извинился перед этой делегацией. Мы пошли дальше, катя велосипед со слетевшей цепью, сопровождаемые отборным трехэтажным русским матом, на который в русской глубинке совсем не скупились. Но это было давно, теперь я научилась кататься на велосипеде, и каталась, скажу вам, довольно лихо.

Когда мы сошли с поезда вместе с Джеком, нас уже встречали дядя Гриша, мамин брат и две его дочери Галя, моя ровесница, и Лена, ровесница Нади. Не знаю почему, но дружила я не с Галей, а с Леной, которая была меня моложе на два года. Она мне нравилась, так как была шустрая и заводная, и совала свой веснушчатый нос во все дырки. А Галя, не в пример ей была очень степенная и деловая, и дружила не со мной, а с Надей. Так как Галя с Леной постоянно находились в состоянии повышенной боевой готовности, то мы как-то сразу разбились на два враждующих лагеря, постоянно устраивая друг другу козни.

Джек Ленке сразу понравился, а Галя сказала, зачем мы еще эту гадость привезли, у них уже есть одна собака. Но мы ее успокоили, что это временно. Дома нас уже ждала тетя Муся, и она тоже спросила, зачем мы привезли собаку. И тут произошла заминка. Дело в том, что деревенские собаки жили только на улице, в конуре, и завести ее в дом было делом таким же странным, как в городской квартире держать корову или свинью. Мы попробовали оставить его на крыльце, но Джек стал скулить, и скрестись в дверь. Пришлось его впустить, и тетя Муся, скрипя сердцем, согласилась держать его на веранде. Тем более Джек был очень воспитанным песиком, никуда не лез, и со стола ничего не воровал. А когда мы продемонстрировали все фокусы, которые выделывал Джек, не хуже цирковой собачки, сердца наших родственников смягчились, и они уже не так косо смотрели на еще одного дармоеда.

Джек сразу привык к новому месту и хорошо ко всем относился. Кроме того, услышав однажды, как Ленка заиграла на аккордеоне, Джек стал завывать и кружиться на задних лапах, хотя мы его этому не учили, чем и влюбил в себя наших родственников. Однажды в огород забрались куры, и тетя Муся побежала их выгонять, пока они все там не разорили. Но у кур был свой интерес, и они с квохтаньем разлетались по огороду, не собираясь покидать дармовую пищу. Тогда я на них натравила Джека, а тетя Муся закричала, что он всех кур передавит. Но Джек был не такой дурак. Он понял все что надо, и только пугал кур, сгоняя их к калитке. И так всех до единой и выгнал. И тетя Муся поняла, что Джек не зря ест свой хлеб. Так же было и со свиньей, когда эта тонна сала выскочила из сарая, и стала галопом носиться по двору, ни на кого не обращая внимания. Джеку ничего не стоило и ее загнать в сарай, хотя по размерам был куда меньше этой хрюшки.

Когда мы ходили в магазин за хлебом, то всегда брали с собой Джека. Нам было приятно наблюдать, как деревенские жители просто рты открывали, когда видели, как наш песик, гордо подняв голову, тащил в зубах сумку, стараясь, не волочить ее по земле. Скоро его весь поселок знал и, показывая на него пальцем, говорили: "Смотрите, это Джек из Москвы!" Джек скоро узнал, где работают дядя Гриша и тетя Муся, так как утром иногда убегал с ними, а возвращался один, когда сочтет, что мы уже продрали свои глаза. Иногда мы говорили ему: "Где тетя Муся?" и он, поняв команду, во весь опор мчался на птичник, хотя это было довольно далеко.

Однажды мы его послали к дяде Грише. Через некоторое время Джек вернулся, весь в навозе, и кинулся к нам. От него так ужасно несло! Мы закрылись от него в доме, но он скребся и скулил под дверью. Тогда мы выпихнули Надю, и вежливо попросили ее отмыть Джека. Ей ничего не оставалось, как взять Джека за шкирку, и вымыть его с мылом под струей холодной воды. Но все равно от него очень долго пахло, и от Нади, кстати, тоже, и мы долго демонстративно зажимали носы, как будто проходить мимо нее было совсем неприятно. И она очень обижалась.

К обеду пришел дядя Гриша, и рассказал, что Джек, подбегая к нему, не заметил большую яму с навозной жижей, и с головой окунулся туда. Дядя Гриша испугался даже, что Джек утонул. Но потом Джек появился над поверхностью, дядя Гриша помог ему выбраться, и сказал ему, чтобы он шел домой. Остальное вы уже знаете.

Кроме кур, уток и свиньи, у дяди Гриши была еще одна корова Зорька, молоком которой мы, собственно и питались. Так как пастуха в деревни не было, то все хозяева коров по очереди выгоняли всех буренок в стадо. Подошла очередь и нашего двора. Тетя Муся разбудила всех очень рано, дала нам корзинку с едой, и я с Надей, Ленкой, Джеком и дядей Гришей тронулись в путь.

Было еще довольно темно, холодно, и даже в куртках мы никак не могли согреться. Со всех дворов выгоняли коров, и те протяжно мычали, неторопливо следуя к месту сбора. Джек поначалу заартачился, испугавшись такого паломничества рогатых и хвостатых, и поджав хвост, попятился к дому. Но так как мы его пристегнули на поводок, далеко он не убежал, и нам пришлось его волочить за собой, к великой потехе деревенских старух.

Дядя Гриша, пересчитав всех коров, свистнул кнутом, и они, толкаясь и бодаясь нестройной толпой, двинулись к пастбищу. Пастбище было довольно далеко, да и дорога туда была не из легких, проходя по склонам, да по косогорам. Скоро взошло солнце, и стало очень жарко. Я сняла куртку, но она казалась мне слишком тяжелой ношей, да и жар от нее шел нестерпимый. Тогда я взяла и повесила свою куртку на спину ближайшей коровы. Она, подозрительно мотнув рогом, все-таки пошла дальше, освободив мои руки.

Время от времени то одна, то другая корова отбивалась от стада, а то и, задрав хвост, норовила куда-нибудь удрать, и тогда мы, проклиная и жару, и всех коров на свете мчались с одного края поля на другой. Джек понемногу привык к коровам, и вскоре носился вместе с нами, стараясь водворить заблудшую душу на место. И вскоре мы, вконец выдохшись, посылали Джека одного наводить порядок. Коровы поначалу с удивлением рассматривали это загадочное существо, которое гавкало у их ног, стараясь при случае боднуть Джека.

Но вскоре Джек понял, как с ними надо справляться, и забегал только сзади, норовя куснуть за ногу. И коровы его слушались. Скоро наступил полдень. И коровы и Джек выдохлись, и лежали на земле, спасаясь от зноя и оводов. Я, сняв куртку с коровы, расстелила ее на траве, и мы все уселись передохнуть и заодно перекусить. Внезапно Джек вскочил, куда-то убежал, и вдруг принес нам живого маленького зайчонка! Это было такое чудо, что даже не верится, что это случилось на самом деле. Мы гладили это маленькое чудо, которое спокойно помещалось на ладошке, и зайчонок даже не пробовал вырываться. Дядя Гриша сказал, что лучше бы мы его отпустили, наверняка где-то рядом находится мать. Но мы и слушать не хотели, и сказали, что его раздавят коровы, и все пытались накормить его травкой. Но он был испуган, ничего не ел, и носик его мелко-мелко подрагивал. А какие у него были ушки! Никогда в жизни не видели мы так близко зайчонка, и не могло быть и речи, чтобы мы его отпустили. И мы стали мечтать, как вырастим зайченка, и как у него появятся потом чудесные зайчата.

Солнце перевалило за полдень, и скоро мы стали собираться назад. Джек окончательно выдохся, и больше не собирался выполнять нашу работу, и мы по очереди бегали наводить порядок, собирая коров в кучу. Обратный путь был еще тяжелее, было нестерпимо жарко, хотелось пить, и еще эти противные оводы не давали спокойно идти, кусая нас за оголенные потные места. Джек понуро плелся позади всех, вывалив весь язык наружу, и только зайчонок, которого мы несли по очереди в руках, согревал нам душу и сердце.

Проходя мимо пруда, коровы зашли по пузо в воду, и начали жадно пить, отфыркиваясь от удовольствия. Как же мы им завидовали! Но берег был глинистый, вода от коров быстро замутилась, так что и речи быть не могло, чтобы окунуться или хотя бы смыть пот с лица. Наконец, коровы одна за другой выходили из воды и уже веселее, вприпрыжку бодро двинулись к дому. Джек, тоже почувствовав, что мы уже недалеко от дома, прибавил шагу, и когда мы подошли домой, он уже спал под крыльцом мертвецким сном.

Тетя Муся с Галей, увидев зайчонка, тоже спросили, зачем мы еще и зайчонка приволокли, и говорили, что он подохнет. Но зайчонок быстро оправился, и спустя несколько дней скакал за нами по всем комнатам, и с удовольствием грыз морковку и капусту, и даже пил молоко из блюдечка. Один раз мы его потеряли и никак не могли найти, и очень расстроились, но потом я отыскала его в углу, под грудой белья, и все удивлялись, как это он не задохнулся.

Скоро наступило 12 июля, тридцатилетие великого танкового сражения, все только и говорили об этом празднике, и говорили, что приедет сам Брежнев. И мы с самого раннего утра двинулись на площадь, надеясь вблизи увидеть нашего правителя, так как в Москве у нас такой возможности не было. Площадь была битком заполнена народом, играл военный духовой оркестр, и все ждали именитых гостей. Но Брежнев не приехал, к глубокому всеобщему сожалению и разочарованию, и многие спрашивали у нас "чегой-то" наш Брежнев не приехал? Как будто, если мы жили в столице, то обязаны были быть в курсе всех политических событий. Хотя из Москвы приехали довольно крупные политические фигуры, правда, я не помню, кто именно, так как все они казались на одно лицо, в одинаковых темных костюмах, белых рубашках, и при галстуках, не смотря на страшную жару.

Стоя за спинами людей, мы их даже толком не смогли разглядеть, хотя среди местного населения и выделялись высоким ростом. Единственно, что запомнилось, так это открытие памятника - настоящего танка, который установили на месте боевых действий. Но мы туда не пошли, так как это было довольно далеко от центральной площади. И еще запомнилось, что в магазине, кроме хлеба и растрескавшихся макарон появились еще какие-то деликатесы, в виде колбасы, свиных ребрышек, сахара и шоколадных конфет. Так что праздник был отмечен всеми селянами с большой помпой.

Много еще чего произошло в то лето, боюсь, не хватит места все перечислять. Одни наши боевые действия друг с другом при помощи помидоров чего стоят. И наши приключения в походе за колхозным горохом и огурцами, и прогулка за ягодами, и работа на огороде, и как мы праздновали мое четырнадцатилетие, на котором мне подарили лохматую игрушечную собаку, которая и сейчас находится у меня, и везде были интересные случаи. И все это произошло только за два неполных месяца.

Но, наконец, пришла пора собираться домой, и тут пришло письмо от мамы, где она строго напоминала нам, чтобы Джека с собой не привозили, все равно она его и на порог не пустит. Мы с Надей ужасно приуныли, так как были уверены, что наши родители уже соскучились без Джека, и все нам простили. Но это было не так. Но Лена, узнав о нашем горе, очень даже обрадовалась, так как Джек ей очень даже нравился, и она стала расписывать, как тому будет хорошо, и как она будет за ним присматривать. И что на всех каникулах мы можем приезжать и любоваться на свою собачку. И все остальные тоже с радостью согласились оставить Джека у себя, предложив вместо Джека взять зайчонка.

Нам ничего не оставалось, как согласиться. Когда наступил день отъезда, Ленка даже хотела запереть Джека в доме, чтобы мы не передумали в последний момент, но мы категорически были против этого, стараясь подольше побыть со своей собакой. Но когда поезд подошел к станции, она схватила обеими руками Джека, и не выпускала его. Мы все надеялись, что он вырвется, и вскочит в вагон. Тогда мы скажем маме, как все случайно получилось, и пообещаем на осенних каникулах отвезти Джека. Но Ленка так крепко держала Джека, что он, по-моему, даже дышать не мог, и мы долго смотрели из удалявшегося поезда на Джека и счастливое Ленкино лицо.

В поезде мы раскрыли коробку с зайчонком и попробовали его покормить капустой и морковкой, но зайчонок ни к чему не притрагивался, и даже молоко не пил, а живот у него был раздутый. Мы гладили его, а он был какой-то вялый и безучастный, и когда мы через некоторое время попробовали его разбудить, нам это уже не удалось.

На перроне нас встречал папа, но мы даже не были рады его видеть, так как очень горевали и по зайчонку, и по Джеку. Дома мама нас похвалила, что мы приехали без Джека, и сказала, что тому очень хорошо будет в деревне. Но мы так не считали, и были обижены на родителей. Хотя, наверное, это было не совсем справедливо, но ничего с собой поделать не могли.

Первого сентября мы пошли в школу, и на первом же уроке русского языка нам задали на дом сочинение "Как я провела летние каникулы". Я сначала написала про Джека, и про коров, и про зайчонка, но когда показала сочинение папе, он сказал, что я уже большая, а все пишу о каких-то глупых коров и зайчат. И я тогда написала о том, как мне понравился праздник тридцатилетия Курской битвы, и папа сказал, что получилось очень хорошо. Хотя мне было на это как раз и наплевать.

Дни проходили за днями, а мы с сестрой все не могли дождаться осенних каникул, когда, наконец, сможем увидеть Джека. Очень уж мы без него скучали. За неделю до каникул, мы поехали за билетами, места были только в общем вагоне, но мы были согласны даже на стоячие места, лишь бы поскорее приехать в Прохоровку.

Прохоровка встретила нас дождем и слякотью. Дороги все были размыты, и пройти можно было только с большим трудом. Но что стоят все эти неприятности по сравнению с той радостью, когда мы, наконец, схватили на руки нашего лохматого друга. Джек очень изменился, окреп, стал каким-то степенным и очень сильным. Ленка сказала, что он является, чуть ли не единственным отцом всех щенков в округе, и повела смотреть соседских щенков.

Мать этих щенков была здоровая и злая, и чуть ли с цепи не сорвалась, когда увидела нас с Надей. Но Ленку она знала, и позволила ей взять щеночка, и мы все рассматривали его и не могли понять, похож он на Джека или нет. А Ленка говорила, что у некоторых щенков такая же бородка, как у Джека, и что некоторые соседи приходят и в шутку требуют алименты.

Так как все время шли дожди, мы старались не высовываться из дома, все дни напропалую играя в карты. Ленка при любом удобном случае старалась сплутовать, а пойманная с поличным, нас же обвиняла в лопоухости и невнимательности, короче эта ее черта являлось какой-то похвальной житейской мудростью и смекалкой. Хуже всего не везло в карты Наде, то ли она была невнимательна, то ли эта игра ее не очень-то прельщала.

В деревне было скучно и серо, и если бы не Джек, мы бы, наверное, уехали бы на следующий день. Все-таки я ни за что не согласилась бы жить в деревне, разве что летом. Но каникулы, подошли к концу, и мы уехали, пообещав приехать зимой.

А перед Новым годом Ленка прислала нам поздравительную открытку: "Дорогие тетя Маша, дядя Саша, Валя и Надя. Поздравляю вас с Новым годом. Джека больше нет, его задавил трактор". Получив такой удар, мы долго с Надей плакали, вспоминая нашего дорогого Джека, и кляли себя за те ошибки, которые мы совершили. Ведь если бы мы не обучили его кусаться, он не цапнул бы соседскую девочку, и не пришлось бы его увозить за тридевять земель, а если бы сразу запретили Джеку гоняться за машинами, его не задавил бы трактор. И он бы еще долго жил с нами, потому что был на самом деле очень умной и хорошей собакой.

Сейчас у Нади живет боксер Ник, собака очень добродушная, и безобидная, хотя на ее свирепой морде это и не написано. И однажды я спросила Надю, почему она не обучает Ника охранительным командам, это же все-таки боксер, а не болонка какая-то. На что моя мудрая сестра ответила, что очень хорошо помнит, что случилось с Джеком, и не хочет повторить той роковой ошибки. Больше никогда собак нам заводить не разрешали. А я стала уже довольно взрослой, чтобы гоняться за бездомными собаками, хотя при виде любой брошенной собаки, у меня с болью сжималось сердце, и хотелось, и покормить и приласкать бедного песика. Но я знала, что это может привести лишь к новым страданиям, и старалась и близко не подходить к этим замечательным животным. Дни проходили за днями, и я вынуждена была привыкать к новой жизни, ощущая, что взрослею и меняюсь с каждым днем. Но об этом будет уже совсем другая книга. И поэтому говорю: Прощай Детство, здравствуй Юность!